ВКУС ЖАРЕНОЙ КУРИЦЫ. 
Документальный рассказ с элементами художественного  оформления.
…..
Мы разговариваем по телефону, с моей хорошей знакомой,  Наташкой. Она рассказывает о своей бытовой проблеме, от которой заранее паниковала, — и вдруг понимает, что всё не так уж и страшно. Просто нужно держать себя в руках, быть на чеку. Голос Наташки звучит чуть веселее, напряжение и страх уходят.  Она почти счастлива перспективой, решения своих вопросов. Но рассказ не об этом.
Я слушаю её, как бы в фоновом режиме: отвечая автоматически, не вникая в детали. В голове всплывают нею,  мне, когда то рассказанные воспоминания, и я начинаю их систематизировать, чтобы понять, что тогда происходило, и как это было.
***
Вспышка прошлого. Лето 2014 года. Луганск.
Прошло уже почти 11 лет, а,  кажется — будто это было вчера. Тогда, город жил в постоянном напряжении, словно под давлением невидимой силы. Взрывы становились всё чаще, грохот раздавался чуть ли не каждую минуту. Вылетали окна, рассыпались  дома.  Даже воздух —   казалось, сжался в тугой комок боли и страха. Время   растянулось, стало тягучим, как резина, а жизнь — оказалась короткой вспышкой, которая могла погаснуть в любой момент.
За окнами — взрывы, грохот, завывание  мин. В воздухе витает запах пороха, гари и страха. Внутри — ощущение, что всё, что было раньше, исчезло, растворилось в этом бесконечном аду.
***
Телефонный звонок. Николай, муж Наташки, поднимает  трубку и включает  громкую связь. 
— Папа, приезжайте ко мне! — голос  средней дочери Николая, от первого брака. Ее напряженный, испуганный тембр , дрожит и она плачет. — У нас пересидите. Всё скоро кончится! Мы победим! Ты только береги себя! 
…Полыхает Луганское лето 2014 года. Кромешный ад.
Николай смотрит на лицо Наташки — бледное, как будто не живое, со сжатыми  посиневшими губами. Взгляд его — полон тревоги и безысходности. 
— Поедем, — тихо говорит Наташка, едва шевеля губами, словно она сама не верит в свои слова. 
…И снова взрыв! Николай бросается к роялю из красного дерева, который полыхает на фоне белоснежной стены, словно открытая рана. Его пальцы срываются с клавиш, и в экстазе он кричит: «Врешь! Нас не возьмешь!» — а смех его звучит дико и безумно.

Наташка осторожно приближается к мужу, обнимает его и шепчет что-то нежное на ухо. Постепенно Николай успокаивается, и вокруг них воцаряется неожиданная тишина. Она проникает в сердце, как горькая слеза женщины, обнимающей своего любимого, оставляя за собой лишь легкий шёпот чувств и надежд.
***
….Еще воспоминание. Но  уже, как воспоминание в воспоминании. Так бывает, когда сон во сне. Было далеко , до войны, когда они встретились с Николаем. Были молодыми. Оба музыканты.
…Весна, сирень, весенняя гроза, музыка…разбушевавшаяся  страсть вырвала их из реальности, отключила логику и бросила друг другу, навстречу. И уже было не важно, что у Наташки был жених. А Николай и вовсе, был женат. И еще, двое крошек,  дочерей. Шальная весна их не пожалела, горячие сердца, способны были взорвать любую кардиограмму…
Святая и грешная любовь! Благословение для одних: проклятие для других. Но совладать с ней невозможно.
Всю жизнь Наташка считала себя виноватой. Но это все равно оставалось на втором плане.
А на первом он…ее  любовь. Впрочем, где грань, между грехом и святостью?
Но некому было подсказать Наташке. Сирота.  Детский дом. Затем любящая новая мама, которую Наташка потеряла рано. Может потому и…Наверное, вот так и сложилось.
***
- Наташка! – звучит  голос Николая,  вытаскивая ее из двойной пелены воспоминаний.
…За окном — очень близко, словно в одном мгновении, раздается мощный взрыв. Не первый. . Грохот сотрясает стены, и Николай обнимает Наташку,  пытаясь защитить её от этого мира, который рушится. 
— Мы едем, — произносит он твердо, — завтра. 
Сутки в онемении ожидании, без надежды. — Коля, — шепчет Наташка, — вынем курицу из духовки, пусть остынет, чтобы не задохнулась по дороге. А пока… давай немного прогуляемся, попрощаемся… на всякий случай. 
Только сейчас Николай замечает, что Наташка нанесла полный макияж — так называемую «боевую раскраску», словно готовилась к бою, как к  последней битве. 
— Ты как всегда! — грустно улыбается Николай. — Даже в туалет  ходишь,  накрашенная. 
Время тянется медленно, как резиновая лента, и в нём — короткая, как вспышка, жизнь. Они идут недолго, не далеко. В их сердцах — одновременно отчаяние и глухое смирение: «Будь что будет». Чувства словно онемели, нервная дрожь пробирает до костей. 
Перед глазами мелькают счастливые моменты их жизни — как кадры из прошлого, словно в замедленной съемке. Они оба думают: «Как было хорошо…» — и не могут закончить мысль. Внутри — ощущение, что всё это — лишь мгновение, которое ущло навсегда. 
Они концентрируются,  в точке «Здесь и Сейчас», чтобы запомнить этот момент. Потом возвращаются к реальности. 
…Курица ещё горячая, и Николай спрашивает: 
— На какое время,   мы уходили? На 10-15 минут? А может, меньше? 
***
…Это горький опыт: чтобы понять всю жизнь, нужно прожить её долгие годы, месяцы,  А чтобы попрощаться — достаточно одного мгновения, как удара хлыста. 
Наташка разбирает пакет,  принесенный утром Николаем с запасами в дорогу.  А сбоку доносится пряный запах жареной курицы — запах, который возвращает в прошлое, в те дни, когда всё казалось проще, когда было тепло и спокойно. 
И здесь она замечает — в пакете  бутылка коньяка. В этот момент руки у Николая дрогнули. Он отворачивается, прячет глаза, словно боясь показать свои чувства. 
Наташка плачет. Слезы размывают косметику, она судорожно сжимает кулаки, пытаясь скрыть боль, превращая слёзы в размазанный, радужный поток. 
Николай протягивает руку, словно пытаясь стереть или размазать её слёзы, и тихо спрашивает: 
— Ну и как ты теперь? 
***
…Бывает так: у человека болит душа, и она захлёбывается от молчаливого крика, рвется через глаза. Губы шутят, но внутри — горечь и ирония. 
Наташка неосознанно тянется к курице, отломив тоненький кусочек крылышка. 
***
— Наливай! — говорит она, —   Мы никуда не едем! Мы - дома! Мы останемся с тобой вдвоём! — и в этот момент,  Николай понимает, что она имела в виду.   -  А еще, нас быстрее найдет доченька! – дополняет ей в тон, Николай.
  Это общая дочь Николая и Наташки, уже самая младшая.. Связь была очень плохая,  и они потерялись с ней в этом мире…живы ли?
Он наливает в кружки коньяк, которые стояли рядом.   
— Это то, что здесь.… — шепчет Наташка, — что ближе… — и отломив, куриный окорочок, она  подает мужу и облизывает со своих   пальцев теплый и душистый жир  курицы. 
И остаются они только вдвоём, в своём мире, — «На всё Воля Божия». 
***
Голос Наташки вырывает меня из   ее же воспоминаний похожих на пронзительно   нестирающееся видео
— Любава! — третий раз повторяет Наташка. — Ты меня слышишь? Ты о чём думаешь? 
— Составляю мысленно о тебе рассказ, — честно отвечаю ей, еще не понимая, что этот рассказ  во мне уже родился.  Возможно…    вне времени.
— Обо мне? — Наташка озадачена. — Что можно обо мне сказать? Я просто… — она задумывается. — Просто Наташка.  У меня даже высшего образования  нет.   Она смеется!.
- Да!  Я помолчала.  – он,  так и называется:
«Просто… русская Наташка из Луганска»      Впрочем, нет! – «Вкус жареной курицы»
Наташка, будто споткнувшись о какую то мысль, задумывается…
***
Просто… если бы я писала это в 2014 году, я бы задыхалась, глотая   слова и фразы, не в силах их выразить, сформулировать. Но внешне была бы сдержанней и холодней.  Моя жизнь, тогда тоже  разрывалась на кусочки.  А сейчас… понимаете? 
А я…нет!
И всё, что нам осталось — это просто… быть. Просто — жить, просто — помнить. 
Но… война еще не закончилась…она там, далеко. Но, по-прежнему, машет своим зловещим крылом.
. И мы молимся. Чтобы она совсем ушла. Навсегда. Мы все помним. И всегда будем помнить. 
****.
Снова я слышу, щебечущий голос Наташки.  Она что то, отвечает внуку, 
***
Снова, проваливаюсь в туман Наташкиных воспоминаний. Они так наэлектризованы, что их невозможно из себя выдрать.
****
…Тишина. Как будто все оглохли! У Наташки расширяются глаза. На подоконнике кот. Он смотрит в квартиру через стекло.. Он смотрит прямо в Наташке в глаза!
Наташка пытается  открыть окно. И отчаянно, громко,  кричит: - Марс! Марсик, родной! Она протягивает  руки! Она рвется к окну и пытается открыть его.
Николай, за спиной слышит   истошный крик Наташки. Ему приходит  мысль, что у Наташки,  что то с психикой. Что она хочет выпрыгнуть в окно. Но не может его открыть.  И что ей мерещится кот.
…В начале обстрела, кот гуляя во дворе, испугался  и убежал, Его долго искали.

А она кричит, громко и пронзительно… Ее крик   перебивает звуки взрывов. И кажется что ее голос ее, их. И мечется по квартире, как напуганная птица..
Николай замечает кота. Он осторожно, подходит  к Наташке и старается отодрать ее от  окна…. Вместе с самим котом, который за окном…
Вскоре… они стоят близко - очень близко друг к другу. И кормят кота. дух жареной курицы витает в воздухе, защищая их хрупкий мирок.
Где-то вдали, тише, но вновь – взрыв. Николай снова наливает коньяк себе и Наташке. Они втроем, с котом, в крепком объятии. И с их губ одновременно   срывается - «Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой…» В глазах нет страха и слез. Только решимость! В бой! Музыка – их оружие.
***
А я... снова, между слоями времени, размышляю: возможно, для каждого наступает  час, когда само время призывает к действию. И тогда, даже самые мирные души – будь то джазовая исполнительница Наташка или композитор шансона Николай – в едином, неоспоримом порыве выплеснут свою душу в торжественном и героическом марше. 
Их пример – живое воплощение истинной силы человеческого духа, способного преобразиться перед лицом вызова и откликнуться на зов времени, превращая искусство в оружие защиты.
****
… Потом, уже немало лет, после обстрелов, Наташка  станет вдовой… уйдет Коля. И часто,   поминая его,   Наташка будет  готовить большую жареную  курицу, и  аккуратно со слезами, разламывать  и раздавать соседям по кусочку, чтобы помянули Николая…
И изо всех сил, Наташка будет, сдерживать слезы.
***
Голос Наташки уходит.  И снова вспышка из самого ада 2014 года. И снова взрывы.  – Пойдем на улицу, Коля!- Наташка бледная и сильно похудевшая.- Нам нельзя оставаться в закрытой квартире. Там нас может,  кто увидит.
…Боже, как трудно идти? И куда мы идем? У Наташки подкашиваются ноги и в глазах темнеет. Она  теряет сознание.   У Николая нет сил,  ее поднять…
Кто то,  протягивает руку:  - Вам плохо?
- Я…кушать хочу, еле слышно шепчет Наташка. Николаю помогают поднять ее.   Приносят что то, из еды и воду.
- Будь ты, проклята, война!!!
***
Прошлое уходит, тает…
-  Наташка, ты жива?  Совсем невпопад кричу я.
- Еще как! Смеется Наташка. – внучок,  заставляет меня  доедать его кашу и обещает дать мне за это, половинку конфетки….
Внук у нее улыбчивый, любвеобильный, но характер свой проявляет, если что не по нём, сразу плачет.  Он  любит музыку и под нее танцует. А как же? Бабушка и дедушка музыканты.
Но как видим еще  и задатки бизнеса есть.  Жизнь продолжается!
Но война еще не ушла.
 
*****
Я теряю нить реальности… 
Вспышка — и хронометр Вселенной сбивается с ритма. В застывшем мгновении — Наташка, королева джаза, и Николай, бард шансона, оказываются в центре временного разлома. Микрофон в их руках превращается в гранату, аккордеон — в автоматную очередь. Их музыка — не просто звуки, а боевой клич, разрывающий тишину надвигающейся катастрофы. 
«Время зовёт!» — разносится в воздухе, и из горла Наташки вырывается не джазовая мелодия, а рев сирены, а Николай вместо привычных баллад бьёт в барабан тревоги. 
Сквозь этот оглушительный набат, пробивается тихий шёпот будущего — полный горечи и надежды. Вдовья доля, жареная курица, слёзы, смешанные с пеплом — эхо ушедшего любимого. Но жизнь, проклятая и благословенная, цепляется за осколки памяти, прорастая внуком, танцующим под звуки давно отгремевшей войны. 
И лишь слеза горькой доли беззвучно бьёт в колокола, рассыпаясь хрусталём по Вселенной — напоминание о том, что даже в хаосе есть место для памяти и надежды.